Отношения партнеров в паре могут быть терапевтичными, и, если пара приходит к нам в кабинет, мы стремимся помочь им именно в этом.

Мэри Морган описывает «проективную систему пары» как бессознательную попытку найти разрешение внутренним конфликтам и неразрешённым отношениям из прошлого. Посредством проективной идентификации нежелательные аспекты самости можно приписывать другому, не теряя их, поскольку другой, в которого эти аспекты спроецированы, — это также тот, с кем человек состоит в интимных отношениях. Партнер может одновременно и отвергать спроецированные части самости, и поддерживать с ними контакт, оставляя открытой возможность контейнирования, реинтроекции и таким образом роста и развития [1].

Сам процесс наблюдения за тем, как партнёр удерживает спроецированные части самости другого, может давать терапевтический опыт: проекция перестаёт так сильно пугать, проецирующий начинает бояться её меньше, что усиливает эмпатию в отношениях и способствует психическому развитию каждого партнёра.

Мы все так или иначе используем проективную идентификацию в отношениях. Однако важно не только содержание проекций и интроекций каждого партнера, но и характер самого процесса: насколько он гибкий, контейнирующий или, напротив, внедряющийся и контролирующий.

Если смотреть на проективную идентификацию как на часть того, что связывает пару, то, как пишет Рущински: «Вопрос заключается в степени, гибкости и принудительности проективной идентификации. Если в характере взаимодействия преобладают более примитивные защиты расщепления и проективные процессы, такие объектные отношения будут более нарциссически структурированными. Если же расщепление меньше и если проективная система более подвижная, так что позволяет возвращение проекций, тогда характер отношений будет гораздо больше основываться на реальности самости и другого» [1, С. 161].

Джоан Лачкар предлагает термин «двойная проективная идентификация» для такой проективной системы в паре, которая является чрезвычайно защитной. В таком случае каждый из партнеров проецирует какую-то часть своей самости в другого, где они прочно размещаются в другом и там контролируются. Такие пары выглядят очень напряжёнными и противопоставленными в своих проявлениях и состояниях, так как каждый из партнеров несет «двойную дозу некоего набора чувств». Партнеры как будто принуждают друг друга к определенным ролям, поскольку каждый из них привносит в отношения свой ранний опыт, они образуют болезненную связь, которая ведет не к росту и развитию, а к разрушительным и повторяющимся моделям поведения.

Что же заставляет их оставаться вместе?

Через общую систему проективной идентификации и смешение персонажей в их внутреннем и внешнем объектном мире реализуется эта парная динамика, зачастую довольно деструктивная. При этом даже если такой паре предлагается что-то потенциально «хорошее», это не будет ею принято из-за того, что каждый из них остается привязанным к своим внутренним объектам.

В литературе такие пары обрели известность под названием «слишком хаотичные пары», «труднодоступные пары», «буйные случаи» (Р. Васка), «дисфункциональные пары», «невозможные пары» (Дж. Лачкар) и т.д.

Такие пары неизбежно будут втягивать терапевта в дилемму решения вопроса «кто прав, кто виноват», требовать немедленного решения их проблемы, а от партнера: «или хорошо, или никак». Терапевт может легко быть идеализирован сначала до позиции эксперта, а затем низвергнут и обесценен. Эта пара, подобно змее, кусающей себя за хвост, движется по кругу, состоящему из примитивных защит и регрессивного поведения, так и не достигая решения конфликта. Они хотят быстрых решений, не выносят длительного ожидания, неопределенности и фрустрации, при этом зачастую используют невербальный язык.

Классические терапевтические интервенции по обучению партнеров выражению своих потребностей через речь, а также навыкам поддержки и понимания друг друга могут терпеть крах из-за того, что личности с пограничными чертами имеют адаптивное «ложное Я».

Для «ложного Я» характерна привычка быстро реагировать так, чтобы всё выглядело хорошо, с целью немедленно получить одобрение и удовлетворение. Это может создавать ложную картину извинения или быстрого понимания. В других случаях — отстаивание исключительного права на собственное понимание происходящего и на собственные потребности, без возможности понять другого, поскольку другой ощущается как угроза собственной безопасности.

Дж. Лачкар пишет об этом так: «Танец между нарциссическими/пограничными партнерами включает сложную психодинамику, которая переключается между чувствами вины/стыда, зависти/ревности и всемогущества/зависимости. Динамический поток между партнерами включает такие защитные механизмы, как идеализация и обесценивание, внутренние и внешние объекты, расщепление и проективная идентификация, интроекция и проекция, которые постоянно влияют на суждения пары, проверку реальности и способность мыслить [2].

В ходе работы с такими парами мы исследуем, что заставляет партнеров идентифицировать себя или сверхидентифицироваться с тем, что в них проецируется. Эти понятия помогают клиницистам иметь дело с «невозможными парами», которые сопротивляются изменениям и отказываются даже в самых лучших клинических условиях отказаться от своего негативного и деструктивного поведения.

Из-за своей тенденции сливаться со своими объектами, пограничные личности, в частности, неправильно воспринимают и искажают реальность. Из-за параноидальной тревоги пограничные личности склонны искажать и неправильно воспринимать, кто кого бросает. Они невольно бросают и себя, и других («внутренний бросающий»), а затем поворачивают все так, что их считают жертвами. Они не только боятся быть брошенными, они также боятся, что терапевт предаст или бросит их.

Тревога у пограничных людей часто выражается не словами, а через язык тела, соматизацию, суицидальные мысли и многие формы аддиктивного поведения, которые включают не только зависимость от наркотиков, алкоголя и еды, но и аддиктивные отношения.

Слияние, вторжение или принуждение другого к изменениям столь же разрушительно, как и отстранение, игнорирование или бегство. В ходе терапии пары узнают, что желание возмездия заставляет их ходить по кругу. Из-за своих защит ни один из партнеров не может разорвать примитивную связь; они не способны принимать оправданные или рациональные решения. Решения «око за око», основанные на маниакальных защитах или персекуторной тревоге, не приводят к прочному ощущению себя, не говоря уже о понимании переплетения защит.

Все это, конечно, задействует мощный контрперенос у терапевта, пробуждая в нем чувство вины за неудачу, тревогу, ощущение собственной недостаточности и отчаяние. Однако самым глубоким переживанием является покинутость. Последнее может возникнуть из-за того, что пациенты часто прерывают лечение, чтобы дать терапевту понять, каково это — быть оставленным (форма проективной идентификации), насколько трудным и разочаровывающим может быть ожидание. Нарциссические/пограничные пары требуют от нас немедленных решений и считают, что если мы этого не делаем, мы игнорируем их потребности.

В парной и индивидуальной терапии контрперенос является чрезвычайно важной концепцией, с которой нужно умело обращаться, чтобы избежать серьезного отыгрывания или преждевременного прерывания лечения.

С момента появления книги Дж. Лачкар «Нарциссическая/пограничная пара» значительное число терапевтов вышли за рамки терапии нарциссических/пограничных отношений. В рамках этих тематических мотивов теперь у нас есть возможность видеть более широкий спектр особенностей парного взаимодействия: нарциссические уязвимости в парах (Levene, 1997), нарциссическая пара (Kalogjera et al., 1998), пассивно-агрессивная пара (Slavik, 1998), зависимые/нарциссические пары (Nurse, 1998), нарциссические расстройства и зависимые/нарциссические пары (Carlson & Sperry, 1998; Nurse, 1998) и психотическая пара (Maniacci, 1998). Карлсон и Сперри в своей книге «Расстроенная пара» (1998) включили психотическую пару и пару с расстройством пищевого поведения (Joan Lachkar The narcissistic/borderline couple: a psychoanalytic perspective on marital treatment, 2004).

Литература

1. Морган М. Парное состояние сознания. Психоанализ пар и модель института «Тавистокские взаимоотношения». — М.: Центр психоанализа, консультирования и психотерапии, 2021. — 300 с. — ISBN 978-5-6042941-2-3.

2. Lachkar J. The Narcissistic/Borderline Couple: New Approaches to Marital Therapy. — 2-е изд. — New York: Brunner-Routledge, 2004. — 262 с. — ISBN 978-0-415-93471-8.